| |
ЭТО ВРЕМЯ С ПРАВДОЙ ВДВОЁМ
М.Шатров:
Я вижу наше сегодняшнее
состояние общества
как абсолютно революционное,
связанное с проистекающими переменами в сознании людей и,
конечно, с созданием отлаженного механизма, который гарантировал бы нам
демократическое развитие дальше. Но у меня ощущение, что не все ещё
возможности, не все силы мы включили в борьбу...
'ДАЛЬШЕ? ДАЛЬШЕ, ДАЛЬШЕ!..'
Корреспондент:
Некоторые авторы писем замечают, что защитники сталинского наследия, не
желая ворошить прошлое, обычно оправдывают это тем, что, мол, погружение
в трагические годы может нанести духовный вред людям, особенно молодым,
с неокрепшим мировоззрением, недостаточным житейским опытом. Среди таких
'защитников' немало противников и вашей пьесы 'Дальше, дальше,
дальше...'. Скажите, как вы относитесь к подобным опасениям?
М. Шатров: Если мы
действительно хотим, чтобы каждый сознательно участвовал в перестройке,
в революционной ломке бюрократических порядков, дурных нравов и привычек
в жизни нашего общества, понимал, каких целей добивается партия,
активно, как говорится, с открытыми глазами двигался к этим целям,
участвовал в переустройстве нравственных и экономических сторон жизни,
надо, чтобы человек хорошо знал прошлое, отличал в нём доброе и горькое,
категорически осуждал все. что деформировало социализм, но и гордился
тем, что наперекор всем жестокостям времени и бесчеловечным испытаниям
совершали наши люди. Нигилисты не способны быть в рядах тех, кто творит
перестройку. Историю своего народа надо знать, уважать, как бы ни были
горьки некоторые её страницы.
- Словом, вы за то, чтобы в истории не было тайн за семью печатями.
Правда, только правда! Ну, а ваша пьеса 'Дальше, дальше, дальше...',
насколько она соответствует исторической правде? Находят же в ней
отступления от исторической действительности.
М. Шатров: Пьеса - не научный трактат. Художник вправе, если он
знает характер, психологию своих героев, конкретную историческую
ситуацию, что-то домыслить там, где существуют 'белые пятна', где
невозможно сегодня точно узнать, как было на самом деле. Чем глубже
знания, тем ближе к истине. И это не авторский произвол, а правда
характера, правда времени. В пьесе есть подзаголовок 'Авторская версия
событий, происшедших 24 октября 1917 года и значительно позже'. Но никто
почему-то на эти слова не обращает внимания. Конечно, пьеса написана на
основании документов, писем, воспоминаний. Точность её исторической
оснащённости проверялась многими учёными. Мне повезло - я встречался и
беседовал с людьми, которые возвращались из лагерей, или с теми, которые
заговорили после долгих лет вынужденного молчания. Происходило это в
1956 году. Моими собеседниками были представители старой гвардии
революционеров - Петровский, Стасова, Зинаида Гавриловна Орджоникидзе, Фофанова, Микоян. Многое из того, что я узнал тогда, понял и осознал,
вошло в пьесу 'Дальше, дальше, дальше...'.
- В своём творчестве вы многие годы верны теме революции. Чем это
вызвано?
М. Шатров: Историей я
интересовался всегда. В ней ответы на многие мучающие нас сегодня
вопросы. Конечно, сказалось и то, что моя семья была причастна к
революции. Многие из моих родственников за это поплатились - были в годы
сталинщины репрессированы, погибли. Так что это мой нравственный долг -
рассказать правду о революции, о Ленине, о его боевых сподвижниках. Моя
юность пришлась на исключительно тяжелое время. Помню, как мать
категорически запрещала мне поддерживать какие-либо контакты с нашим,
правда, довольно дальним родственником, прекраснейшим поэтом Самуилом
Яковлевичем Маршаком. Запрещала, чтобы не бросить на него мрачную тень,-
ведь я был сыном расстрелянного врага народа. Но прошли годы, и вот в
1955 году Маршак позвонил мне, мы с ним встретились. Он очень
порадовался, что я написал пьесу. Но попросил, чтобы я непременно выбрал
себе псевдоним, потому что в литературе должен быть один Маршак.
И вот, сидя на лекциях в институте, я перебирал разные псевдонимы.
Сначала придумал, что буду Апрелев, потому что родился в апреле. Потом
хотел стать Тумановым. А когда пришел в театр, где ставили мою первую
пьесу, режиссёр спросил: 'Ну что, псевдоним придумал? Всё мучаешься. Ну,
ладно, давай мне пьесу, кто там твой любимый герой? Шатров. Будешь
Шатровым'. Так я стал Шатровым.
- Можно ли сказать, что теперь для вас открыты двери архивов, и как
вам видятся перспективы возможного сотрудничества в этом смысле с
зарубежными историками?
М. Шатров: К сожалению,
главные архивы для меня до недавнего времени были закрыты, как, впрочем,
и для других. Основными источниками для меня остаются по-прежнему работы
В.И.Ленина, мемуары, воспоминания, опубликованные в нашей стране до 1924
года. Я, конечно, стараюсь быть в курсе того, что делает историческая
наука в других странах. Но, повторяю, меня не пускали в наши архивы,
впрочем, не пустили меня и американцы в Стратфордский университетский
архив. На Западе работают учёные, которые интересуются нашим
историческим опытом непредвзято, они искренне хотят
понять природу наших успехов и ошибок, пути, которыми мы идём.
- В истории не должно быть белых пятен. Крайние сторонники этого
ставят даже вопрос о том, что не пришла ли. мол, пора издать работы
Авторханова и Солженицына, в которых, как они считают, несмотря на
определённую тенденциозность, достаточно подробно освещаются вопросы
нашей истории?
М. Шатров: Когда мы
досконально разберёмся со своей историей, когда мы встанем на твёрдые
ноги в этом смысле, будем знать все факты, и героические, и горькие,
тогда мы будем готовы во всеоружии полемизировать с авторами этих и
других подобных книг, написанных с антимарксистских позиций. Сейчас я бы
не стал их издавать, хотя, может быть, ошибаюсь. Думаю, надо прежде
всего вооружить людей, особенно молодых, ленинской правдой о жизни и о
революции, знанием нашей истории без всяких изъятий. Только тогда борьба
будет идти на равных. А она должна идти. И уже идёт. Мы в ней, к
сожалению, пока слабо вооружены. С 'Кратким курсом' в руках не повоюешь.
- Случались ли в вашем творчестве компромиссы, и если были, то не
сказывались ли они на художественном уровне произведения. И вообще, как
это согласовывалось с вашими принципами?
М. Шатров: Компромиссы?
Были, Так, например, передо мной возникла такая ситуация: или пьеса 'Так
победим!' идёт в театре и со сцены герои говорят всё то, что произносили
в жизни, что соответствует протоколам заседаний ЦК, или она не пойдёт
никогда, если будут названы имена этих людей. Вот такое было
категорическое требование. В театре мы всё обсудили, взвесили и решили,
что в самом спектакле заложен такой заряд революционности, исторической
откровенности, что в этом случае можно пойти на
уступку. Мы не назвали фамилий героев пьесы. А теперь я думаю, надо ли
переделывать пьесу? И держусь того мнения, что пусть всё остается как
есть, пусть это будет приметой тех нелёгких для всех нас лет. А
ленинский план построения социализма, в чём он заключался и что
произошло потом, как эти идеи были Сталиным исковерканы, вот это нам
удалось в пьесе передать. А это главное. И, кстати, еще о компромиссах.
Я очень хорошо помню, как однажды, а жили мы тогда недалеко от метро
'Аэропорт', зашли с мамой в магазин 'Комсомолец'. И вдруг...
(окончание на след. странице)
Слушайте вторую звуковую страницу. |
|
◄Звуковая
страница 2
- Михаил
Шатров. Драма истории.